|  
        Не в коем государстве добры и честны дворянин вновь пожалован поместицом 
          малым.И то ево поместье меж рек и моря, подле гор и поля, меж дубров и садов 
          и рощей избраных, езерь [1]  сладководных, рек многорыбных, земель доброплодных. Там 
          по полям пажити видети скотопитательных пшениц и жит различных; изобилны 
          по лугам травы зеленящия, и разноцветущи, цветов сличных 
          [2]  прекрасных и благовонных несказанно. По лесам древес — кедров, 
          кипарисов, виноградов, яблонь и груш и вишень и всякого плодного масличья 
          — зело много; и толико премного и плодовито, что яко само древесие человеческому 
          нраву самохотне служит, преклоняя свои вершины и розвевая свои ветви, 
          пресладкия свои плоды объявляя.
 В садех же и дубровах птиц преисполнено и украшено — пернатых и краснопеснивых 
          сиринов и попугаев, и струфокамилов [3] , и иных птах, служащих на снедь человеческому 
          роду. На голос кличещему человеку прилетают, на двор и в домы, и в окны 
          и в двери приходят. И кому какая птица годна, тот ту себе, избрав, взмет, 
          а остаточных прочь отгоняет.
 А по мори пристанищ корабелных и портов утешных и утишах 
          [4]   добрых без числа много там. Насадов и кораблей, шкун, каторг, 
          бус и лодей, стругов и лоток, паюсков, кояков и карбусов неисчетныи 
          тьме тысящи, со всякими драгоценными заморскими товары безпрестанно 
          приходят: з бархоты и отласы, со златоглавы и оксамиты 
          [5] , и с олтабасы [6] , и с коберцами 
          [7] , и с камками. И отходят и торгуют без пошлин.
 А по краям и берегам морским драгоценных камней — акинфов, алмазов, 
          яхонтов, изумрудов драгоценных, бисеру и жемчугу — добре много. А по 
          дну морскому песков руд златых и сребреных, и медных и оловяных, мосяровых 
          [8]   и железных, и всяких кружцов [9]   несказанно много.
 А по рекам там рыбы — белугов, осетров и семги, и белых рыбиц и севрюг, 
          стерледи, селди, лещи и щуки, окуни и караси, и иных рыб — много. И 
          толико достаточно, яко сами под дворы великими стадами подходят, и тамошние 
          господари, из домов не исходя, но из дверей и из окон и руками, и удами, 
          и снастями, и баграми ловят.
 А по домам коней стоялых — аргамаков, бахматов, иноходцев, — кур и 
          овец, и лисиц и куниц, буйволов и еленей, лосей и соболей и бобров, 
          зайцев и песцов, и иных, одевающих плоть человеческую во время ветров, 
          — безчисленно много.
 А за таким великим приходом той земли не бывает снегов, не знают дождя, 
          грозы не видеть, и что зима — отнюдь не слыхать. И таких зверей и шубы 
          людем непотребны.
 Да там же есть едина горка не добре велика, а около ея будеть 90 миль 
          полских. А около тоя горки испоставлено преукрашенных столов множество, 
          со скатертми и с убрусами и с ручниками, и на них ключи имисы златыя 
          и сребреныя, хрустальныя и стеклянныя, и различных яств с мясными и 
          с рыбными, с поеными и скоромными, ставцы [10] , и сковороды, и сквородки, лошки и плошки. А на них колобы 
          и колачи, пироги и блины, мясныя части и кисель, рыбныя звены и ухи, 
          гуси жареныяи журавли, лебеди и чапли и индейския куры, и курята и утята, 
          кокоши [11]  и чирята, кулики и тетеревы, воробьи и цыплята, хлебы 
          ситныя и пирошки, и сосуды с разными напитками. Стоят велики чаны меду, 
          сороковыя бочки вина, стоновыя делвы [12]  ренскова и рамонеи, балсамов 
          [13]  и тентинов, и иных заморских драгоценных питий множество много. 
          И браги, и бузы, и квасу столь множество, что и глядеть не хочется.
 А кто-либо охотник и пьян напьется, ино ему спать довольно нихто не 
          помешает: там усланы постели многия, перины мяхкия пуховыя, изголовья, 
          подушки и одеяла. А похмельным людям также готово похмельных ядей соленых, 
          капусты великия чаны, огурцов и рыжиков, и грушей, и редки, и чесноку, 
          луку и всякия похмелныя яствы.
 Да там же есть озеро не добре велико, исполненно вина двойнова. И 
          кто хочет, испивай, не бойся, хотя вдруг по две чаши. Да тут же близко 
          пруд меду. И тут всяк пришед — хотя ковшем или ставцом, припадкою или 
          горьстью, — бог в помощь, напивайся. Да близко ж тово целое болото пива. 
          И ту всяк пришед пей да и на голову леи, коня своего мои да и сам купайся, 
          и нихто не оговорит, ни слова молвит. Там бо того много, а все самородно. 
          Всяк там пей и ежь в свою волю, и спи доволно, и прохлаждайся любовно.
 А около гор и по полям, по путем и по дорогам, перцу валяется что 
          сорю [14] , а корицы, инбирю — что 
          дубова коренья. А онис и гвоздика, шаврань и кардамон, и изюмныя и винные 
          ягоды, и виноград на все стороны лопатами мечут, дороги прочищают, чтобы 
          ходить куды глаже. А нихто тово не подбирает, потому что всего там много.
 А жены там ни прядут, ни ткут, ни платья моют, ни кроят, ни шьют, 
          и потому что всякова платья готоваго много: сорочек и порт мужеских 
          и женских шесты повешены полны, а верхнева платья цветцова коробьи и 
          сундуки накладены до кровель, а перстней златых и сребреных, зарукавей [15] , цепочек и монистов без ларцев валяется много 
          — любое выбирай да надевай, а нихто не оговорит, не попретит ни в чем.
 А кроме там радостей и веселья, песень, танцованья и всяких игр, плясанья, 
          никакия печали не бывает. Тамошняя музыка за сто миль слышать. Аще кому 
          про тамошней покой и веселье сказывать начнешь, никако ничто тому веры 
          не пойме, покамест сам увидит и услышит.
 И кто изволит до таких тамошних утех и прохладов, радостей и веселья 
          ехать, и повез бы с собою чаны с чанички и с чянцы, бочки и бочерочки, 
          ковши и ковшички, братины и братиночки, блюда и блюдички, торелки и 
          торелочки, ложки и ложечки, рюмки и рюмочки, чашки, ножики, ножи и вилочки, 
          ослопы [16]  и дубины, палки, жерди 
          и колы, дреколие, роженье [17] , оглобли и каменья, броски и уломки [18] , сабли и мечи и хорзы, луки, сайдаки 
          [19]  и стрелы, бердыщи, пищали и пистолеты, самопалы, винтовки 
          и метлы, — было бы чем от мух пообмахнутися.
 А прямая дорога до тово веселья от Кракова до Аршавы и на Мозовшу, 
          а оттуда на Ригу и Ливлянд [20] , оттуда на Киев и на Подолеск, оттуда на Стеколню и на 
          Корелу, оттуда на Юрьев и ко Брести, оттуда к Быхову и в Чернигов, в 
          Переяславль и в Черкаской, в Чигирин и Кафимской. А кого перевезут Дунай, 
          тот домой не думай.
 А там берут пошлины неболшия: за мыты [21] , за мосты и за перевозы — з дуги по лошади, 
          с шапки по человеку и со всево обозу по людям.
 А там хто побывает, и тот таких роскошей век свой не забывает.
 
 
 
      Источник. Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси). 
        – М.: Худож. лит., 1969. – С.591-593, 778-779 (прим.) – Сер. «Библиотека 
        всемирной литературы». Подготовка текста повести «Суд Шемякин» и прим. 
        А.М.Панченко.Комментарий. «Сказание о роскошном житии и веселии» — вариация 
        на сказочную тему о молочных реках с кисельными берегами. Сначала автор 
        сохраняет мнимо серьезный тон, выражается несколько витиевато. Затем, 
        используя прибауточную рифмованную прозу, он переводит повествование в 
        открыто сатирический план небылицы. «Сказание» — одновременно веселое 
        и горькое изображение счастливой изобильной жизни, которой не бывает на 
        земле; такие картины, встречались в школярских песнях.
 Немногочисленные полонизмы, встречающиеся в «Сказании», еще не указывают 
        на его иноземное происхождение: во второй половине XVII – начале XVIII 
        вв. знание польского языка было широко распространено в России и даже 
        считалось непременным для образованных людей. Вся бытовая основа сказания, 
        перечни рыб и зверей, платья и посуды, описание роскошного застолья, яств 
        и напитков ориентирует на русскую среду. Судя по небывалому маршруту «до 
        тово веселья» — из Польши в Лифляндию, потом на Украину, в Стокгольм и 
        т. д,, где преувеличенное внимание обращено на украинские города в ущерб 
        не упомянутым вовсе великорусским,— произведение на каком-то этапе его 
        литературной истории бытовало в украинской среде.
 Текст печатается по изданию: «Памятники старинной русской литературы», 
        вып. II, СПб. 1860, стр. 457-458.
 
 
 [1]  …езерь… — озер
 [2]  …сличных… — красивых
 [3]  ...сиринов... струфокамилов  — сказочные птицы
 [4]  …утишах… — гаваней
 [5]  ...оксамиты — шелковые ткани, выделывавшиеся в Византии 
        и высоко ценившиеся всюду в Европе. Особенно ценился оксамит (вернее гексамит, 
        что по-гречески означает «шестинитчатый»).
 [6]  ...олтабасы — алтабас — парча, затканная золотом.
 [7]  … коберцами… — коврами
 [8]  …мосяровых… — латунных
 [9]  …кружцов… — руд
 [10]  …ставцы… — чашки
 [11]  …кокоши… — петухи
 [12]  …делвы… — бочки
 [13]  …балсамов… — бальзамов
 [14]  …сорю… — сору
 [15]  …зарукавей… — браслетов
 [16]  …ослопы… — жерди
 [17]  …роженье… — заостренные шесты
 [18]  …уломки… — обломки, хлам
 [19]  …сайдаки… — чехлы на луки
 [20]  …Ливлянд… — Лифляндию
 [21]  …мыты… — сбор за проезд, провоз товара
 
 |